Про УКРЛІТ.ORG

Молодость Мазепы

C. 72
Скачати текст твору: txt (2 МБ) pdf (1 МБ)

Calibri

-A A A+

— Наоборот, не усыпить, а открыть глаза, — поправил Мазепа.

— И закрыть уши? — улыбнулся Самойлович и продолжал сладким голосом: — Надеюсь, одначе, что пан разовьет мне еще подробнее свой план: слушать пана для меня истинное удовольствие.

— Пан полковник слишком милостив ко мне, — поклонился Самойловичу Мазепа.

— Ничуть, — ответил Самойлович, — я завидую гетману Дорошенко, который будет иметь пана своим собеседником: ведь пан остается здесь?

— Хотел, но еще не знаю наверное.

— Во всяком случае я еще буду видеться с паном?

— Непременно.

В это время боковые двери отворились, оттуда вышел Куля и, подойдя к Мазепе, передал ему, что гетман просит его к себе.

— Желаю пану успеха! — поклонился Мазепе Самойлович и, отойдя в сторону, примешался к группе казаков, стоявших в стороне, а Мазепа направился к двери, из которой вышел Куля.

Отворивши ее, он очутился в покое гетмана. Гетман был один, он стоял, опершись спиной о стол, лицом ко входящему Мазепе. Мазепа невольно остановился на мгновение, пораженный его прекрасной наружностью. Он много слышал и раньше о Дорошенко, его замыслы давно привлекали к нему его душу, но теперь, увидев это мужественное открытое лицо, дышащее благородным гневом и возмущением, Мазепа почувствовал, что и сердце его никогда не оторвется от этого человека.

Судя по гневному, взволнованному выражению лица Дорошенко, Мазепа заключил, что Куля уже передал ему ответ Запорожья.

— Ясновельможному гетману, спасителю отчизны, челом бью, — произнес он, останавливаясь среди комнаты и отвешивая Дорошенко низкий поклон.

— Спасибо, будь и ты здоров, пане казаче, — ответил Дорошенко, устремляя на Мазепу свой горящий взгляд, — ты Иван Мазепа?

— Да.

— Сын Степана Мазепы из Мазепинец?

Мазепа снова наклонил голову.

— Я знал его еще при гетмане Богдане, казак был запальный и честный, умел и саблей владеть, и думкой; я рад, что сын его ни в чем не уступает своему батьку, — слыхал я, какую ты заслужил ласку у короля. Мне пишет о тебе Сирко. Куля не находит слов для похвалы тебе, но еще больше всех слов говорит мне за тебя то, что ты оставил королевский двор и вернулся послужить отчизне. Ты хочешь остаться при нас?

— Я хочу помочь отереть слезы отчизне.

— Тогда оставайся у нас. Я рад иметь тебя под своими знаменами, нам надо много рук, а еще больше честных голов и верных сердец.

— Сердце и жизнь мою отдаю в руки спасителя отчизны, — поклонился Мазепа.

— Верю, — произнес Дорошенко и опустился на кресло. — Садись и ты, пане, — указал он Мазепе на место против себя, — и расскажи мне все, что говорил тебе Сирко.

Мазепа передал подробно весь свой разговор с Сирко, рассказал о том, как он уговаривал Сирко, и как тот, несмотря ни на какие увещания, наотрез отказался помогать в чем-нибудь Дорошенко, если тот призовет татар, и, наконец, о том, что ему, Мазепе, все-таки удалось при прощаньи убедить Сирко по крайней мере в случае призвания татар не вмешиваться в дела Дорошенко.

Гетман слушал его рассказ с хмурым лицом, несколько раз он прерывал Мазепу гневными нетерпеливыми восклицаниями, видно было, что отказ Сирко, а значит и Запорожья, глубоко запал ему в сердце.

— Так вот оно что, — заговорил он отрывисто и взволнованно, вставая С места, и заходил большими шагами по комнате, — все за едность стоят, а не могут даже на один час соединиться. Ха, ха, ха! Уж не безумие ли затеяли мы, думая объединить обе Украины, когда не можем объединить даже Дорошенко и Сирко!

Когда Дорошенко встал со своего кресла, Мазепа также поднялся учтиво со своего места.

— Этого можно было ожидать, — произнес он. — Кошевой чувствует слепую ненависть к татарам, взваливая на них причину всех бедствий отчизны, а при малом знакомстве с государственными…

Но Дорошенко перебил его.

— Он ненавидит их! А разве я их люблю? Разве я их желаю? заговорил он горячо, и лицо его вспыхнуло. — Ха, ха, ха! Я для того только и желаю их теперь, чтобы отчизна не нуждалась в них потом никогда! Но он не хочет, не хочет понять этого! Сам соглашался со мной здесь, что единое спасение в едности отчизны, а теперь! Ха, ха, ха! Татары мешают ему! Пусть укажут мне другого союзника, и я отступлю от них. Но кого же призвать на помощь, кого, кого? — вскрикнул он страстным, порывистым голосом и заломил руки.

— Если позволит мне ясновельможный гетман, я укажу ему одного союзника, более верного и менее губительного, чем татары, — произнес тихо Мазепа. Гетман остановился.

— Говори, говори, — произнес он, устремляя на Мазепу вопросительный взгляд. Мазепа сделал один шаг вперед.

— Имя им — хитрость и разум.

На лице Дорошенко отразилось недоумение.

— Если ясновельможный гетман согласен выслушать меня, я выскажу ему те скромные соображения, которые возникли в моей голове по поводу этих событий.

Дорошенко только кивнул головой, а Мазепа продолжал тихим, но твердым голосом:

— Каждая палка имеет два конца, — говорит нам пословица.

 
 
вгору