Про УКРЛІТ.ORG

Молодость Мазепы

C. 37
Скачати текст твору: txt (2 МБ) pdf (1 МБ)

Calibri

-A A A+

— Скучно здесь! А ночью даже страшно. Ты знаешь, что здесь на воротах сын гетмана Богдана, Тимко, повесил свою мачеху…

— Господи! Страх какой! За что же?

— За то, что она изменила его батьку. Говорят, — по ночи она здесь по комнатам ходит… ее видели… видишь: она этот палац устраивала, так, говорят, и теперь "доглядає".

— Ой, лелечки! — вскрикнула Саня и даже закрыла глаза рукой, — так я теперь буду бояться и выйти вечером.

— То-то же! А ты говоришь — пышный палац. Что с его пышности, когда здесь души человеческой не видно! В нашем будынке, здесь же в Чигирине, мне гораздо веселее жилось, когда Петро был еще генеральным есаулом. Вернется, бывало, ко мне из похода, прибежит хоть на денек, на два и не насмотрится на меня, в глаза мне заглядывает, не знает чем угодить! Соберется к нам "вийськове товарыство", пойдут всякие размовы, да "жарты", да смех! А Петро мой лучше всех! Что слово скажет, так словно "квитку прышпылыть"!.. Все за его словом, как овцы за "поводырем", а я, бывало, очей с него не свожу! А теперь вот уж и гетманом стал, — чего бы больше желать? А он стал хмурый, да скучный, все один сидит, или советуется с мурзами, да со старшиной.

— Гетман озабочен… ждет каких-то вестей из Варшавы.

— А чем озабочен? Чего ждет? Сам выдумывает себе тревоги! Уже и все бунтари усмирены, и король утвердил его. Тут бы и жить да радоваться, а он… — гетманша досадливо бросила иглу и, надувши губки, произнесла капризно: — Право, мне было гораздо веселее в нашем старосветском будынке, а здесь так тихо да "нудно", просто хоть и не одевайся и не выходи в парадные покои… Один только немой мурза.

— Ха-ха! Хорош немой! — засмеялась Саня. — Он так "джергоче" да белками ворочает, что просто страшно. Только ничего не поймешь.

— А ты бы его полюбить не могла?

— Ой, ненько! — засмеялась еще пуще панна. — Да он бы съел меня и косточки захрустели!

— Ну, съел бы не съел, а коли обнял бы… — прищурилась гетманша и живо прибавила, — а он на тебя все поглядывает.

— Ой, не говори, ясновельможная, такой черный, да бородатый… Небось молоденького да "гарного" пани мне и не предложит?

— Кого же бы это? Тут молодых и не бывает совсем: только татарские мурзы, а то сивоусая старшина или монахи и попы.

— А помнишь, ясновельможная, того молоденького, со светлыми усиками, посла, что проездом от Бруховецкого у нас был?

— Какого? — вспыхнула слегка гетманша.

— Да вот того, что пани гетманова сама хвалила и ждала…

— А, ты, верно, говоришь про Самойловича, — протянула небрежно гетманша, усиливаясь скрыть поднимавшееся беспричинно волнение, — да, он ничего себе… Только ты ошиблась, не я ждала его, а гетман: этот посол должен был привезти какие-то интересные новости от Бруховецкого или Бруховецкому, что-то такое…

Разговор прервался. Панна принялась за работу усерднее, заметив в тоне гетманши какое-то недовольство, а гетманша мечтательно призадумалась.

Вошедшая "покоивка" нарушила воцарившуюся тишину.

— Не соизволит ли ваша ясновельможность осмотреть ковры, которые ткут для вашей гетманской милости? — обратилась она с почтительным поклоном к гетманше, — старшая коверщица не решается без вашего указания ставить кайму.

— Мне что-то не хочется, — потянулась лениво гетманша. — Поди ты, Саня, выбери что-нибудь, или стой, пусть лучше сюда принесут.

— Тут еще пришли скатерщики и ткачи, хотят сдать работу и получить новую пряжу.

— Зови всех их сюда, — заговорила веселее гетманша, заинтересовавшись сообщением покоевки, — да пусть и работу несут сюда.

Девушка вышла и через несколько минут возвратилась в сопровождении трех женщин и двух мужчин.

Вошедшие остановились у порога, низко поклонились гетманше и пожелали ей доброго здоровья.

— Спасибо, спасибо, — ответила приветливо гетманша и обратилась к пожилой женщине, повязанной намиткой. — А ну-ка, Кылыно, покажи, что ты там хочешь сделать с ковром?

— Да вот, ясновельможная, не знаю, какие обводы ему дать, какие ее мосць больше понравятся? Горпына, Хвеська! Распустите "кылым".

Девушки, державшие ковер, встряхнули его и, поднявши высоко, распустили перед гетманшей.

— Ох, лелечки, — вскрикнула с восторгом Саня, — да какой же он прелестный, да какой яркий!

— Тебе так нравится, — улыбнулась гетманша, — ну, так постой, мы тебе его в приданое дадим, ищи только жениха хорошего, справим "весилля", да повеселимся вволю!

— Эге, эге, — подтвердила старая Килина, — вот скоро минут Петровки, тогда и за "весиллячко". Пора уже, пора! Да и женихов нечего искать, сами придут, — диывчина, как зрелое яблочко.

Старики, пришедшие со скатертями и полотнами, также почтительно подтвердили это мнение.

Саня застыдилась; девчата рассмеялись; все собеседники и сама гетманша оживились. Пошли шутки и смех. Сане подбирали разных женихов. Гетманша уверяла, что мурза просит гетмана, чтобы он окрестил его и дал ему "пид зверхнисть" казацкий полк с "чорнявою" полковницей в придачу, а мурза гетману первый друг…

 
 
вгору